Любовник Большой Медведицы - Страница 13

Кивнул головой в сторону девчат.

— О, целый табун баб собрался! Всякого цвета и калибра! На любой вкус. Выбирай!

И пошел, теребя английский усик.

А я остался. Прохаживался по улице, то и дело поглядывая на двери костела: когда уже Феля выйдет?

В какой-то момент оказался недалеко от братьев Алинчуков. Альфред загородил дорогу и, топорща узкие брови, глянул мне в лицо. Я хотел оттолкнуть его и пройти, но он спросил:

— Фелю провожаешь?

— Так. А тебе что с того?

— Ты лучше до халупы топай.

— Это почему?

— Я ее провожу.

— А это как она захочет.

Альфред покраснел. Придвинулся и прошипел:

— Поперед батьки не лезь, фраер! А то осажу, не встанешь.

— Попробуй!

Я отступил на шаг. Братья Алинчуки повытягивали руки из карманов. Вдруг один из них зашатался, оттолкнутый, и перед Альфредом встал Щур. Лицом чуть к его лицу не притиснулся, цыкнул прямо в нос, сощурившись. Альфред отшатнулся, кулаки сжал. А Щур медленно так, цедя сквозь зубы:

— Ты, шавка! Чего растявкался?

— Умно, — заметил вовремя подошедший Лорд.

— Видишь того, — Щур кивнул и процедил, ухмыляясь, — жох паря, значит. Молодец.

— Молодец на овец. А на молодца сам овца, — отозвался Болек. — Смотри, Щуре, накидают тебе по полной! Пятеро жиганов таких!

— Они у меня зажиганят, где кура ятко носит, все пятеро. По пысе и в люлю!

— Ну, ты дал! Если Фредя не жох, тогда и курица не птица. То ж такой задира грозный!

— Коровам он хвосты задирал!

Около нас уже собрались зеваки. Бухнуло смехом. Алинчуки пошли прочь из-за ограды на улицу. Боялись ввязываться. Знали: Щур не с кулаками полезет, нож у него в кармане. А тот назойливой мухой все крутился поблизости, рук из карманов не вынимая.

— Ты с Алинчуками поосторожней, — посоветовал Болек. — А в особенности с Альфредом. Дрянь еще та… За Фелькой увивается. Хотел тебя шугануть. Ты железо себе заведи на всякий случай.

Назавтра я последовал совету и купил себе большой выкидняк. Юзек мне его наточил, как бритву — я даже волосы на руках брил.

А когда Феля вышла из костела, домой мы ее проводили вдвоем с Лордом. Пригласила нас зайти. Сашка сидел дома один и явно скучал. Предложил сыграть в тысячу по пять рублей за партию. Играли до ночи. Затем я попрощался с Сашкой и ушел вместе с Лордом. Когда уходили, Феля не вышла попрощаться из своей комнаты.

Вышли как раз под дождь и лютый ветер.

— Холера, погода собачья! — чертыхнулся Лорд.

— Гнусная, — отозвался я.

Побрели узким заулком, увязая в грязи. Лорд приостановился и спросил меня:

— Слушай, а может, до Калишанок сходишь?

— Кто такие?

— Веселые девчата! Ногами зарабатывают… Да тут пару шагов. Пойдем!

Подошли мы к отдельно стоящему дому на краю местечка. Лорд постучал в окно. Из-за него отозвались весело: «И кто там?»

— Я. Моя светлость граф Болеслав с приятелем!

— Ага! Сейчас.

Через минуту вошли в просторную избу, чистую очень, со множеством икон и картинок на стенах. В углу стоял большой стол, застланный голубой скатертью.

— Да здравствует Франка! — завопил Лорд.

Подхватил дивчину, впустившую нас в дом, поднял и так быстро закрутил по залу, что та аж ногами задрыгала и завизжала:

— Пусти, дурило, сейчас как в лоб заеду!

За столом сидел Болек Комета. Лорд, заметив его наконец, руками взмахнул широко и объявил:

— Ну, Владку, точно мы на небо попали! Вон солнце, — и указал на старшую, полную и мощную женщину, — а вон и звездочки, — показал на каждую из трех девчат. Напоследок показал на Болека:

— А вот и комета! Все в комплекте.

Зузя Калишанка, хозяйка дома, собрала на стол. Поставила миску с вареной картошкой — пар с нее валил аж до потолка — и большую мису простокваши.

— О-о, простоквашка с бульбою, объемся! — простонал Лорд, облизывая кончики пальцев. — Как ты на бульбочку. Комета, а?

— Угу, — отозвался тот, уже в доску пьяный.

— Зузенька, сладенькая, мне бы водочки на душу!

— Ага. Чтобы мне тут наделали разгону.

— Ну разве ж ты нас не знаешь, ангел мой? — спросил Лорд медовым голоском.

— То-то, что знаю. Потому и не дам.

Но отпиралась пани Зузя недолго. Принесла бутыль, поставила на стол. Комета оживился и вдруг обрел дар речи:

— Скажу и докажу, хлопцы: нет порядка на свете! — изрек сварливо. — Холера ясная, куда все подевалось? Ни выпить, ни позабавиться. Антония, и того нету.

— Нету. Так обойдешься. В такой компании, — Лорд подмигнул девчатам, — и без музыки хорошо.

Пани Сусанна Калишанка с молодости трудилась, торгуя ласками. Все три ее дочки пошли по той же дорожке. Глядя на них, трудно было поверить, что близкая родня, что мать с дочерьми. Младшая, Олеся, была пухлая блондинка. Средняя, Франка, была шатенка, такая же высокая и крепкая, как мать. А мать была рослой брюнеткой. Несмотря на возраст, Зузя очень неплохо выглядела и «работала» наравне с дочками. У некоторых гостей, в особенности тех, кто постарше, пользовалась даже большим спросом, чем дочки: мастерица была в любовном деле.

В ту ночь переспал я с Олесей. Очень она мне понравилась. Что-то похожее было в ней на сестру Трофиды, Гелю.

А Болек Комета смылся, как только выпили всю водку.

— Мочиморда он, — заключил Болек Лорд. — За водкой на край света потащится.

6

Осень. Золото висит на деревьях. Золото кружится в воздухе. Золото шелестит под ногами. Море золота вокруг.

Мы ходим по золотым коврам. И время то, когда глухие осенние ночи надолго окутывают землю, зовется у нас «золотым».